Спросила она:
А ты мог бы взойти
Для меня
На вершину
Горы неприступной,
Высокой, как счастье,
Взойти
И с нее прокричать мое имя,
Чтоб люди услышали
Даже в долине,
А эхо его разнесло бы окрест
Далеко-далеко,
Вплоть до самых
Глухих и забытых
Селений?

Конечно, промолвил он,
Да, моя радость.

Она улыбнулась.
А если бы черный злодей,
Бессердечный и грубый
Упрятал меня
Глубоко в подземелье,
Умчав на свирепом коне
И запутав следы,
Он украл бы меня
Лишь затем,
Чтоб потом надругаться
В тиши и прохладе -
Ты спас бы меня,
Ты явился бы раньше
И заслонил от него?
И не дрогнул бы сердцем?

Нет, он ответил,
Не бойся, мой ангел.

Ресницы ее увлажнились.
Вздохнула.
Скажи, а ты мог бы
В очаг или в горн,
Прямо в алые угли
Под воющим пламенем,
Там, где спекаются гвозди
От адского жара,
Скрипя
И свиваясь спиралью -
Из этого пекла
Ты смог бы достать
Мой серебряный
Перстень,
Случайно скользнувший
С того безымянного -
Помнишь? -
Который так любишь
На ощупь.
Ты смог бы?
Но только рукой,
Не щипцами.

О, да, жизнь моя -
Он тряхнул головой -
Такого нет пламени, что
Испугает меня
Пред тобою.

А если…
Запнулась она.
Но продолжила.
Голос дрожал.
Но продолжила.
Если бы я попросила…
Забыть даже нашу
Любовь
И уйти, не прощаясь,
В долину отчаянья,
Просто уйти
Безоглядно
И знать,
Что навечно,
Пронзить себе
Сердце
Холодной иглою
И верить,
Что так для меня будет лучше.
Когда б я тебя попросила
Об этом…

Он был уже
Мертвым.
Собрал
Все своё безраздельно:
Смиренье в оковах,
Уменье дойти,
Доползти
И упасть,
И прощение,
Скорбь,
И смиренье в оковах,
Дойти, доползти,
Скорбь,
Упасть,
И прощенье, конечно…

И тут он почувствовал,
Как она просит
Его об одном лишь:
Остаться
И верить,
Что жизнь -
Это долго,
Когда она вместе,
Когда неделима.

И понял тогда:
Те смешные вопросы
Совсем не она,
А он сам задавал себе.

Можно смеяться.

Да только
Ведь он был
За миг…

За полшага…